DNU Милея и дух свободы

В разгар Второй мировой войны, принимая в Центральном парке присягу 1,5 миллиона иммигрантов, произнес знаменитую речь, известную как "Дух свободы". В ней почитаемый американский судья сказал, что "дух свободы - это тот дух, который не слишком уверен в своей правоте", который "стремится понять мысли других мужчин и женщин" и "взвешивает их интересы против своих собственных без предубеждения". Отсутствие абсолютной уверенности, сопереживание, стремление к беспристрастности - вот достоинства либеральной демократии. Напротив, уверенность в своей правоте, эгоцентризм и пристрастность - это тот субстрат, на котором произрастает авторитаризм. Карлос Нино назвал причиной бед Аргентины нашу тенденцию к концентрации власти, аномии и корпоративным привилегиям. А также разрушительный идеологический дуализм, то напряжение, которое гнездится в каждом обществе между консервативной закрытостью и либеральной открытостью. Проблема в том, что этому напряжению не хватает институциональных рамок. Действительно, и "либералы", и "консерваторы" на протяжении всей истории искали авторитарные пути для навязывания своего видения добра, и поэтому у нас были либертарианские диктатуры и диктатуры традиционалистов. "У нас всегда были люди, верящие в права (особенно в права собственности) и не верящие в мажоритарную демократию, и люди, верящие в правление большинства (особенно когда оно принадлежит им) и не верящие в права (особенно в права других). Нам не хватает людей, которым комфортно жить в напряжении конституционной демократии, людей, которых волнует не только то, что они считают лучшим, но, прежде всего, то, как этого достичь. Людей, которые приветствуют инакомыслие, которые с изумленной радостью слушают новые аргументы, людей, которые, как сказал Борхес, "предпочитают, чтобы другой был прав". А "правота другого" предпочтительна потому, что я был неправ и не знал этого, потому что был лучший аргумент, а я не смог его создать, потому что я упустил ключевой факт, потому что моя слабая способность к эмпатии проигнорировала жизненно важный интерес другого человека, которому я обязан "равным вниманием и уважением", потому что с этим аргументом коллективное решение, которое мы принимаем, будет лучше, потому что мы будем меньше ошибаться. Наша политическая система родилась в расчете на силу исполнительной власти. Чтобы выбраться из анархии, Альберди предложил исполнительную власть, которая концентрирует власть (при условии очень скромного контроля и ограниченности во времени). Эта традиция породила привычку наших президентов издавать указы. Настолько, что в реформу 1994 года пришлось включить декреты о необходимости и срочности, чтобы попытаться обуздать этот инструмент авторитарного переполнения. Управлять декретом - значит принимать решения, не обсуждая их с другими, значит считать себя непогрешимым, значит верить, не сомневаясь в своей правоте. Наша Конституция этого не допускает, она лишь позволяет в случае необходимости и крайней необходимости приоткрыть маленькую щель, через которую, чтобы сохранить политическую систему в целостности, в исключительных случаях может проникать свобода усмотрения. Наша политическая практика исказила этот институт (как и многие другие из той реформы, которую мы должны стремиться заслужить). Вместо того чтобы использовать его ограниченно, она злоупотребляет им беспредельно. Капризное толкование понятий "необходимость" и "срочность" превращает в правило то, что должно быть исключением. И вот мы снова сталкиваемся с DNU, с огромным DNU: "Какова причина его издания, при открытой возможности внеочередных сессий Конгресса, при столь разнообразных вопросах в его содержании, которые могли бы быть рассмотрены в разное время и разными способами, и при том, что президент получил несколько дней назад значительно больше половины голосов граждан, - вот вопрос, который ускользает от меня. Возможно, стремление обозначить суд, продемонстрировать решительность, выполнить категорическое обещание сократить то, что осталось, привело к необходимости продемонстрировать этим нескромным жестом определенные убеждения. "Возможно, гнев от того, что республиканский дух проявляется в тех, кто еще пять минут назад и в течение двадцати лет делал исключение правилом, кто бесстыдно демонстрировал свое лицемерие и цинизм, порождает мстительный дух, дух мести. Проблема в том, что, как мы уже достаточно убедились, эти действия порождают ответную реакцию, вето, неповиновение. Однако в демократическом обществе неизбежно нужна воля, согласие многих. Многие голоса в Конгрессе, многие люди, которые платят налоги, инвестируют, работают, преподают, делают то, что в принципе не хотят делать, и делают это, потому что признают, что должны это делать. Это согласие во многом зависит от построения субъективной легитимности власти, которая стремится командовать. А эта легитимность, в свою очередь, зависит от того, верят ли люди в то, что к ним прислушиваются, что их не дискриминируют, что к ним относятся с уважением и что они могут доверять тому, что данная власть пытается поступать правильно. "Наша Конституция знает, что ей приходится строить легитимность, поскольку она обременена долгой историей неповиновения. Именно поэтому она с подозрением относится к законодательству, находящемуся в руках одного человека, и накладывает на него так много ограничений. Ограничение использования DNU только тем, что является строго необходимым и срочным, укрепит нашу политическую систему и сохранит дух свободы, который судья определил восемьдесят лет назад перед полутора миллионами людей, спасавшихся от авторитарного варварства в поисках защиты конституционной демократии". "Автор является профессором права в UBA, UTDT и UNRN".