Правительство Милея, скорее безответственное, чем дерзкое

Первые дни пребывания Хавьера Милея на посту президента Аргентины показали, что его правительство скорее безрассудно, чем динамично, скорее безответственно, чем дерзко. Правительство демонстрирует высокую степень импровизации и несовершенства, в то время как радикальные меры, которые оно продвигает, требуют широкого согласия, чтобы быть устойчивыми в течение долгого времени. Вместо вдохновения, исходящего от "сил небесных" (на которые обычно ссылается президент), первые шаги новой администрации демонстрируют сочетание поразительной наивности и несовершенства. Так было в двух основных областях, в которых она действовала до сих пор и которые я рассмотрю ниже: в социальной, особенно в попытке "навести порядок" на улицах перед лицом социального протеста, и в экономической, в виде масштабной инициативы по дерегулированию. Предваряю свои суждения на этот счет: содержание того, что делается, в целом крайне предосудительно, поскольку противоречит основным правам нашей требовательной Конституции, а средства, к которым прибегают, несостоятельны, поскольку связаны с серьезными нарушениями установленных законом процедур. Начну с социального вопроса и, соответственно, с "антипикетного протокола", представленного министром безопасности Патрицией Буллрич 14 декабря прошлого года. По словам министра, это "протокол о поддержании общественного порядка", призванный обеспечить свободное движение транспорта и людей перед лицом обычной организации пикетов [уличных блокад], которые часто мешают движению, особенно в Буэнос-Айресе. Основываясь исключительно на статье 194 Национального уголовного кодекса (которая наказывает любого, кто "препятствует нормальному функционированию транспорта"), протокол запрещает уличные протесты, организует принудительные меры со стороны государства, объявляет о лишении демонстрантов государственных субсидий и призывает к идентификации лиц участников протестов. Несмотря на безудержные амбиции, документ демонстрирует удивительную юридическую хрупкость. С одной стороны, протокол противоречит основным стандартам, установленным Межамериканской системой прав человека (которая рассматривает улицы и площади как естественное пространство для протеста, ограничивает применение силы предотвращением насилия со стороны демонстрантов, отрицает необходимость получения предварительного разрешения для проведения политической демонстрации). С другой стороны, протокол противоречит и самой аргентинской Конституции, которая защищает право на транзит, а также права на демонстрации, политическую критику, собрания, митинги, петиции и т. д. Это фундаментальные права, которые не могут быть просто отменены или подорваны министерским постановлением. Хуже того, протокол был представлен и обоснован военным тоном ("Сила будет пропорциональна сопротивлению") и предполагал отношение к оппонентам как к врагам государства ("кто заставляет, тот и платит"). В итоге это привело к тому же типу вымогательства, который правительство приписывает киршнеризму: раньше это было "если вы не мобилизуетесь, я лишу вас субсидии", а теперь "если вы перережете улицу, я лишу вас субсидии". Короче говоря, политически самонадеянная и юридически ошибочная мера. Еще более противоречивым является декрет о необходимости и срочности (DNU) "экономического дерегулирования страны", изданный 20 декабря. Это декрет объемом более 80 страниц и 366 статей, который отменяет около 300 существующих нормативных актов, включая - что необычно - более 40 законов. Декрет намерен отменить Национальный гражданский кодекс, изменить Закон о трудовом договоре, аннулировать Закон об аренде, изменить правила частного здравоохранения, авиационной отрасли и средств массовой информации, а также многие другие сферы. Стоит начать с очевидного: в Аргентине, как и в любой конституционной демократии, декрет не может отменить закон. Конституция, по сути, строго запрещает президенту издавать законы в виде указов. В ее ст. И, прежде всего, он направлен на то, чтобы помешать Конгрессу отменить его. Последнее произошло благодаря одному из многочисленных юридических ужасов, унаследованных нами от киршнеризма. Эта политическая сила, стремясь поддержать дискреционные полномочия тогдашнего президента Нестора Киршнера, продвинула через Кристину Киршнер систему, которая делает законодательное признание DNU недействительным очень сложным: обе палаты должны однозначно высказаться за отмену, что означает, что, если одна из двух палат не придет к согласию, DNU будет сохранен. Вторая гипотеза, призванная объяснить то, что кажется необъяснимым, заключается в том, что президент и те, кто сотрудничал с ним при составлении ДНУ, смешивают в одинаковых дозах высокомерие, неопытность, заносчивость и наивность. Второе объяснение позволяет понять абсурдность принятия таких крайних и отягчающих мер для стольких отраслей одновременно; оно делает понятным уровень раздражения и неприятия, вызванный указом в первые часы его жизни. Только торговые палаты - что немаловажно - открыто поддержали декрет. В любом случае, будущее открыто, и игра только начинается. Но предзнаменования мрачные и пугающие для правительства, которое не опирается на поддержку сильной политической партии (как Трамп в США), не пользуется твердой поддержкой армии, религиозных секторов или гражданских ассоциаций (как Болсонаро в Бразилии) и далеко не имеет большинства в обеих законодательных палатах (как это случилось с Кастильо в Перу). Хуже того: опираясь на легитимность происхождения, которая уже выглядит очень размытой, правительство не проявляет ни малейшей готовности к достижению консенсуса, которого требуют его противоречивые меры. Я говорю о широких и глубоких демократических соглашениях, таких, как те, которых так много требуют сегодня и которые нужны всем нам.