Хорхе Луис Борхес, «неприятно сентиментальный» автор

— Вас обвиняют в том, что вы холодный человек, мастер. Это был 1976 год, и испанский журналист Хоакин Солер Серрано беседовал с аргентинским писателем Хорхе Луисом Борхесом, который в свои 77 лет уже был признан выдающимся рассказчиком благодаря таким произведениям, как «Алеф», «Круглые руины», «Фунес, человек с памятью» и многим другим. — Нет, это неправда. Я неприятно сентиментален. Я очень чувствительный человек. Борхес, родившийся в конце XIX века, добавил в тот момент, что, когда пишет, он старается проявлять определенную сдержанность. «Поскольку я пишу с помощью символов и никогда не признаюсь прямо, люди полагают, что алгебра отвечает определенной холодности, но все наоборот, эта алгебра — форма сдержанности и эмоций. Задача искусства заключается в том, чтобы преобразовывать то, что с нами постоянно происходит, в символы, в музыку, в нечто, что может остаться в памяти людей», — продолжил он в своем ответе. Любовные отношения Борхеса были неотделимы от его литературных вымыслов. Первый день пятого фестиваля Борхеса, который проходит на этой неделе в Буэнос-Айресе, был посвящен этому загадочному и неоднозначному аспекту жизни аргентинского писателя. Писатели и журналисты Патрисио Зунини и Флавия Питтелла раскрыли следы женщин, в которых он был влюблен, которые остались, явные или скрытые, в его творчестве. От его подруги-подростка Консепсьон Герреро до его последней любви Марии Кодама, на которой он женился незадолго до смерти и которая стала ярой хранительницей его литературного наследия. Поэтический язык позволял ему иногда давать волю чувствам, отсутствующим в остальной части его творчества. «Всякая поэзия — это полное признание себя, своего характера, человеческого приключения», — говорил Борхес в 1926 году. В стихотворении «Угрожаемый», опубликованном в 1972 году в сборнике «Золото тигров», мастер аргентинской литературы признался в своей беспомощности перед любовью: Чем мне помогут мои талисманы: занятия литературой, смутная эрудиция, изучение слов, которыми суровый Север воспевал свои моря и мечи, безмятежная дружба, галереи библиотеки, обыденные вещи, привычки, юная любовь моей матери, военная тень моих умерших, вечная ночь, вкус сна? Быть с тобой или не быть с тобой — вот мера моего времени. В те годы его отношения с Кодамой уже укрепились. Это было неназванное присутствие, но от этого не менее ощутимое и все более присутствующее в его литературе и за ее пределами. В ее компании уже ослепший и все более известный Борхес путешествовал по всему миру. Но 50 лет назад, в молодости, начинающий писатель написал в посвящении стихотворения «Субботы», включенного в книгу «Фервор Буэнос-Айреса»: «Моей девушке Консепсьон Герреро». Книга вышла как раз перед тем, как семья снова отплыла в Женеву, и Борхес признался своему другу Морису Абрамовичу, что хочет на ней жениться. Путешествие охладило эту любовь, и когда в 1947 году он вновь опубликовал «Fervor» в Буэнос-Айресе, и стихотворение, и посвящение были вырезаны. «Для C. G.», — можно прочитать в последующих переизданиях, которые циркулировали с тех пор. С Герреро началась традиция, которая продолжилась, накапливая многочисленные любовные разочарования. Потому что женщина, которую он любил, влюбилась в другого, как это случилось с Норой Ланге и Оливерио Гирондо. Потому что его мать встала между ними, как в случае с Эстелой Канто. Потому что это были отношения, которые никогда не складывались, его неудачный брак с Эльсой Астете Миллан. Эта бурная любовная история делает его антитезой его друга Адольфо Биой Касареса, известного соблазнителя, но он не перестает верить в любовь. «Он был влюблен в саму идею любви», — рассказывает Питтелла. Посвящения были для него способом публично выразить любовь, которую он в частной жизни выражал в письмах и настойчивых телефонных звонках, отмечает Зунини, автор книги «Борхес влюбленный». Он поясняет, что зачастую эти посвящения одновременно служили прощанием: выражая свои чувства словами, он начинал новый путь. Эстеле Канто он посвятил ни много ни мало «Алеф», а ее образ отождествляется с его главной героиней, Беатрис Витербо. Он думал об Астете Миллан для рассказа «Тема предателя и героя» и о Беатрис Бибилони Вебстер де Булльрич для «Двух английских стихотворений». «Кодаме он посвятил четыре книги, в этом было что-то особенное», — сравнивает Зунини. Начало их любовной истории с Кодамой хорошо известно. Она была 16-летней школьницей, которая шла быстрым шагом, когда случайно столкнулась с 57-летним Борхесом, выходящим из книжного магазина. Они заговорили о литературе, и он предложил ей вместе изучать англосаксонский язык. Эти первые совместные вечера за учебой впоследствии превратились в любовь, которую Кодама сохранила даже после смерти, несмотря на неприязнь, которую она вызывала у многих аргентинцев. «Ее сравнивали с Йоко Оно, потому что первая разделила Битлз, а Кодама разделила Борхеса и Биой», — вспоминает Зунини. «Рассказы Борхеса не романтичны, они скорее кровожадны. В конце остается ощущение, что ты смотрел сражение», — поясняет Зунини. Исключением является «Ульрика», один из рассказов, вошедших в сборник «Книга песка», опубликованный в 1975 году. В нем он рассказывает о мгновенной любви с первого взгляда между колумбийским профессором и норвежской женщиной в сказочной атмосфере. В частной жизни Борхес и Кодама не называли друг друга своими настоящими именами, а именами главных героев этого рассказа: Ульрика и Хавьер Отарола. На обратной стороне надгробной плиты Борхеса в Женеве находится эпиграф из рассказа «Ульрика», отсылающий к любви из «Саги о Вёльсунгах», который в переводе с исландского означает: «Он берет меч Грам и кладет его между ними обнаженным». Над ним изображен корабль викингов, символизирующий переход Борхеса в вечность.