Боливия нуждается в МВФ?

Дискуссия набирает обороты. Боливия находится в уязвимом внешнеполитическом положении: с 2015 года текущий счет платежного баланса демонстрирует постоянный дефицит, а расходы на топливо и нехватка валюты оказывают давление на импорт и экономическую активность. Международные резервы остаются на низком уровне по сравнению с показателями десятилетней давности. Разрыв между официальным и параллельным обменным курсом отражает эту напряженность и сказывается на предприятиях и потребителях. В этом контексте вопрос «Нуждается ли Боливия в Международном валютном фонде (МВФ)?» заслуживает менее догматичного и более эмпирического ответа, особенно в предвыборной обстановке, когда риторика и демагогия занимают место, которое должно быть заполнено здравомыслием, фактами и — что менее распространено — здравым смыслом. Исследование, опубликованное в Journal of Monetary Economics (Kuruc, 2022), проанализировало десятки кризисов и обнаружило, что программы МВФ ускоряют экономическое восстановление: в среднем страны, участвующие в программах, растут на два дополнительных процентных пункта в год в течение первых трех лет. Эффект имеет форму «V» благодаря импульсу ликвидности, который стабилизирует ожидания, а затем смягчается. Строгость условий программ сама по себе не объясняет эти результаты; есть неокончательные признаки того, что институциональная способность разрабатывать и осуществлять политику также имеет значение. В нашей ситуации это означает проверяемые бюджетные цели и реальную приверженность сокращению дефицита в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Исторический опыт подтверждает этот тезис. Успешные корректировки обычно приводят к восстановлению платежного баланса и резервов, но они закрепляются только в том случае, если сопровождаются надежным номинальным якорем — обменным курсом или денежно-кредитной политикой — и фискальным порядком, сокращающим государственный дефицит. Без этой опоры внешнее облегчение быстро испаряется; с ней приобретенная ликвидность превращается в более низкую инфляцию, более высокие инвестиции и более стабильный рост. Сравнительные данные показывают, что более быстрый поворот происходит на внешнем фронте — текущий счет и резервы, — в то время как инфляция и рост поддерживаются только с помощью номинальной привязки и среднесрочной фискальной рамки в более медленном повороте. Соглашение с МВФ — это не волшебное решение; это мост ликвидности в долларах (которые мы не эмитируем) и доверия. Оно позволяет закрыть валютный разрыв, пополнить резервы и наметить фискально-энергетический курс с прозрачным сокращением субсидий. С помощью измеримых целей и четких сигналов возобновляются инвестиции, возвращается внешний кредит и улучшается платежный баланс. Бездействие уже дает о себе знать — дефицит валюты, очереди и неопределенность. Поэтому дискуссия идет не о том, «да или нет МВФ», а о собственном плане и концепции: ликвидность для нормализации валюты и поставок в обмен на фискальную дисциплину, четкие правила и прозрачность, которые упорядочат государственный сектор, закрепят ожидания и снизят рисковую премию. С операционной точки зрения, после достижения соглашения целесообразно установить цели по международным резервам и активам центрального банка, чтобы восстановить резервы без расширения денежной эмиссии. При наличии прочного номинального якоря, проверяемого графика сокращения субсидий и социальных гарантий переход будет проходить плавно и вернет доверие. Это будет нелегко. Но, как напоминал римский поэт Вергилий, упорный труд побеждает все. Итак, нужна ли программа МВФ для решения нашего кризиса платежного баланса? Ответ однозначно да.