Реставрация по Касту: между порядком, рынком и традицией

Возможная победа Хосе Антонио Каста на президентских выборах в воскресенье не будет случайностью, а симптомом: ярким проявлением исчерпания политического цикла и неспособности традиционных сил — левых, центристских и правых — дать убедительные ответы стране, которая в последние годы переживает череду кризисов в области правопорядка, государственного управления и ожиданий. Каст не появился из ниоткуда: его кандидатура капитализирует накопившиеся страхи и постоянное недовольство, с которыми традиционная политика не смогла справиться. В этом контексте возможная убедительная победа не должна интерпретироваться как массовая поддержка последовательного идеологического проекта, ориентированного на радикальный консерватизм и рыночный либерализм, а как результат негативного сближения. С одной стороны, структурное недовольство, требующее немедленных решений; с другой — предвыборная программа, которая, поставив Коммунистическую партию в центр борьбы, подталкивает широкие слои электората голосовать скорее из-за неприятия, чем из-за убеждения. К этому добавляется голосование против правительства, чей проект преобразований был отвергнут на выборах, особенно после провала конституционного процесса 2022 года. Хотя результат нельзя считать случайным, было бы поспешным интерпретировать его как кристаллизацию нового стабильного политического раскола между восстановлением и переучреждением. С 2010 года чилийская политика вступила в период все более быстрых перемен, напоминающих движение маятника без точки равновесия. После двух десятилетий правления коалиции «Концертасьон» возвращение правых под руководством Себастьяна Пиньеры открыло цикл, отмеченный последовательными поворотами: возвращение Мишель Бачелет в 2014 году с более левым дискурсом; второй срок Пиньеры в 2018 году, резко прерванный социальными волнениями 2019 года; и конституционный процесс, который, несмотря на первоначальную широкую поддержку со стороны граждан, в конечном итоге был отвергнут дважды, в 2022 и 2023 годах. Параллельно с этим страна прошла путь от энтузиазма по поводу новой левой партии, пришедшей к власти в 2021 году, до укрепления позиций правых сил в ходе последующего конституционного процесса, а затем вновь склонилась к более умеренным вариантам на субнациональных выборах 2024 года. Эти колебания в меньшей степени связаны с фундаментальными идеологическими изменениями, чем с высокой политической и эмоциональной нестабильностью, подпитываемой слабостью партийных связей и особой чувствительностью граждан к текущей ситуации. Поэтому было бы преждевременным интерпретировать этот консервативный отскок как структурный поворот чилийского электората. Также не кажется уместным рассматривать этот результат как ностальгическое возвращение к пиночетизму. Чилийское общество по-прежнему в большинстве своем критически относится к авторитарному наследию Аугусто Пиночета, хотя опросы показывают устойчивую тенденцию: около трети населения сегодня положительно оценивает бывшего диктатора или считает государственный переворот 1973 года оправданным. Такое благоприятное восприятие в значительной степени основано на выборочном толковании его экономического наследия. По мнению части этих слоев населения, диктатура заложила основу для модернизации страны, стимулировала рост и «освободила» Чили от марксизма. Однако эти данные скорее отражают недовольство настоящим — экономическим застоем, небезопасностью и повсеместным ощущением беспорядка — чем явную приверженность авторитаризму. Именно в этом контексте Хосе Антонио Каст предстает не столько наследником ностальгии, сколько выразителем реакции. Его предложение не направлено на то, чтобы вновь открыть прошлое или пересмотреть модель развития, а на то, чтобы восстановить порядок, который, по его словам, был разрушен прогрессизмом, вседозволенностью и культурной фрагментацией. Парадокс — или, если угодно, ирония — заключается в том, что это обещание восстановления общественного порядка, государственной власти и традиционного представления о нации восходит к глубоко чилийской идеологической традиции, доктрине субсидиарности, которая была одним из доктринальных столпов режима Пиночета и которая нашла свое отражение в правых взглядах через партию UDI, из которой позже выделилась Республиканская партия. В экономической сфере Каст продвигает программу, направленную на снижение налогов, сдерживание государственных расходов путем применения критериев эффективности в социальной политике и поощрение частных инвестиций. Заявленная цель — восстановить доверие рынков и возобновить рост, исходя из предпосылки, что в конечном итоге это принесет пользу всему обществу. Однако осторожность, с которой его окружение подходит к возможным корректировкам, показывает ограниченность этого подхода. «Если мы скажем, что будем сокращать, на следующий день улицы загорятся», — признал недавно Родольфо Картер, один из его спикеров. Кроме того, этот диагноз сосуществует с реальностью, характеризующейся нестабильностью занятости, задолженностью домохозяйств и сохраняющимся неравенством, что ставит под сомнение социальную жизнеспособность программы, ориентированной почти исключительно на макроэкономическую стабильность. Возрождение этой консервативной традиции особенно сильно проявляется в сфере безопасности, которая, по всей видимости, станет одним из приоритетов возможного правительства Каста. Ужесточение уголовного законодательства, безоговорочная политическая поддержка полиции и интенсивное использование чрезвычайных мер — все это часть репертуара, направленного на достижение быстрых результатов. В речах кандидата небезопасность, нелегальная миграция, организованная преступность или социальные протесты не представляются сложными явлениями, требующими комплексных решений, а скорее симптомами утраты авторитета государства и чрезмерной терпимости демократической системы. Призыв к «жесткой руке» таким образом увязывается с логикой профсоюзов: сначала порядок, потом обсуждение; сначала власть, потом политика — последовательность, которая ставит во главу угла немедленную эффективность перед более медленными темпами демократического обсуждения. К этому добавляется проблема управляемости. Без явного большинства в Конгрессе многие из этих предложений будут зависеть от межпартийных соглашений, что поставит его перед дилеммой: выбрать прагматизм и умеренность, что приведет к утрате поддержки со стороны его наиболее ярых сторонников, или править, опираясь на конфронтацию, что еще больше усилит напряженность в политической системе. В конечном итоге, приход Каста к власти не решит противоречия в Чили, но сделает их более заметными. Это изменило бы приоритеты общественной дискуссии и заставило бы страну ответить на неудобные вопросы о безопасности, неравенстве, правах и исторической памяти. В этом смысле возможная победа не означала бы окончания чилийского кризиса, а открытие нового этапа в еще незавершенном процессе: поиск устойчивого баланса между порядком и демократией, авторитетом и плюрализмом, стабильностью и переменами.