Видеть глазами другого: уроки Трои

«Пой, богиня, гнев Ахилла Пелида» - первый стих «Илиады», греческой поэмы, повествующей о событиях, происходивших в течение сорока восьми дней на десятом году Троянской войны. В ее стихах великие деяния перемежаются с непреодолимой силой сопровождающих их слов. Эпос не делает различий, отсюда и его богатство (среди прочих причин): Гомер видел войну глазами троянцев не меньше, чем глазами греков. Он был свидетелем и Гектора, и Ахилла. Ни один из них не превосходит другого, хотя боги заранее определили победу греков и поражение троянцев. Но эта беспристрастность не случайна, ведь она раскрывает глубину представлений греков о политике. Для греков насилие было исключено из сферы политики, ведь война подразумевает приказ и повиновение. Решения не принимаются по убеждению. Именно поэтому она аполитична. То, что было собственно политическим - то есть то, что характеризовало только полис и в чем греки отказывали варварам и несвободным людям, - коренилось в разговорах о чем-то и с кем-то. Эта сфера общественной жизни называлась peitho divina: пространство, где правит и решает сила убеждения и убежденности. Если у Гомера насилие в бою смешивается с речами, то в полисе оно разделено, ибо сила (без насилия) отнесена к сфере состязаний. В своих размышлениях о войне Ханна Арендт отмечает, что в речи «каждая победа неоднозначна, как победа Ахилла, а поражение может быть таким же знаменитым, как поражение Гектора». Это говорит о том, что речь идет не о двух сторонах, а о богатстве участия множества голосов. Реальность сложна, и ее понимание требует признания того, что «каждое обстоятельство может быть показано во стольких гранях и ракурсах, сколько существует людей». Гомеровская беспристрастность, рассматривающая проблему с точки зрения контраста всех ее составляющих, актуальна и сегодня, ведь это человеческая способность - «уметь менять свою естественную точку зрения на точку зрения других, с которыми человек находится в мире». Этот обмен обеспечивает свободу движения, поскольку позволяет убеждать и переубеждать друг друга. В этой открытости и заключается истинное политическое поведение свободных граждан полиса, поскольку оно основано на свободе, не привязанной к собственной точке зрения или позиции. У греков для этого было слово: phronesis. Проницательность политического человека, которая означает «получать и держать в уме как можно более широкий обзор позиций и точек зрения, с которых рассматривается и оценивается положение дел» (снова Арендт). Эта добродетель, кардинальная для Аристотеля, оставалась незамеченной на протяжении всей истории, чтобы вновь обнаружиться у Канта, который назвал ее «самым распространенным способом мышления», «способностью мыслить с позиции любого другого». Наше время сторонится этих категорий и наблюдает за ними с дистанцией: открытость к чужой позиции вызывает у нас дискомфорт, изменение своего мнения считается догматическим отказом (если не предательством), а призыв прислушаться к «другому» - слабостью и покорностью. В поляризованном мире легче поддаться повествованиям, предлагающим простые решения с одной точки зрения: навязывается логика черного и белого, в то время как реальность, как говорил Рембо, груба, сложна и полна оттенков серого. Разве наивно взывать к этой проницательности? Игнорировать ее сложность в контексте года выборов было бы слепотой. Но это не значит, что мы должны отказаться от усилий: этого требует здоровье нашего общества. И медицина есть, она ждет, чтобы ее открыли заново спустя более двух тысяч лет. Греки уже указали нам путь: истинная политическая свобода заключается не в навязывании, а в способности видеть мир глазами многих, с кем мы его делим.