Три правые партии Чили и сложный электорат

Существование различных правых сил в Чили является относительно новым явлением. В течение многих лет после возвращения к демократии, сдерживаемые минимальным чувством стыда, которое должно было сопровождать тех, кто был неотъемлемой частью жестокого режима Пиночета, правые силы сосуществовали в одной коалиции. Внутри нее соперничали ультраконсерваторы, либертарианцы, капиталисты и другие течения, которые отдают предпочтение сочетанию небольшого государства, мало вовлеченного в экономику, но сильного в контроле над общественным порядком и сексуальным поведением. Эта коалиция начала раскалываться в 2017 году с появлением Хосе Антонио Каста и его республиканцев и окончательно распалась в 2025 году. На выборах на этой неделе сошлись различные правые силы, которые имеют значительные различия в программных, исторических и стилевых вопросах, но, скорее всего, вновь объединятся без особых церемоний во втором туре в декабре. Это отражает тот факт, что, в отличие от других стран, Чили никогда не проводила процесс «санитарной блокады», который изолировал бы соратников диктатуры от общественной жизни. Напротив, в 90-е и 2000-е годы часто можно было видеть фигуры из правительства Пиночета, которые превратились в активных оппонентов переходных правительств, в том числе и в Конгрессе. Конвенциональная чилийская правая, которая является прямой наследницей двух правительств Себастьяна Пиньеры, сегодня представлена одним из ее ближайших союзников (а в какой-то момент и противников): Эвелин Маттей. Пиньера возглавил перестройку своего сектора, основанную на его неприятии диктатуры. Тем самым он обновил демократические полномочия (нынешней) правоцентристской партии, но в процессе этого бесповоротно оттолкнул тех, кто считает диктатуру примером для подражания или, по крайней мере, достойным восхищения. Сегодня Маттей представляет правых, которые остаются верными принципам либеральной демократии, но совершили ту же ошибку, что и их коллеги в других частях мира. Эта правая партия, под давлением своих более радикальных соратников, вышла на поле соперника. Когда ее противники предлагали жесткие меры против преступности, даже в ущерб правам человека, Маттей удвоила ставку. Но эта стратегия, которой следуют консервативные правые партии во всем мире, никому не принесла успеха. Вместо того чтобы сохранить свою идентичность, Маттей и ее окружение совершили ошибку, притворившись ультраправыми, но люди обычно предпочитают оригинал копии. Когда она попыталась вернуться назад, ущерб уже был нанесен. Сегодня Маттей и ее партия борются за третье место в президентских опросах, что отражает тот же провал, который они потерпели в 2021 году от рук Себастьяна Сичеля. Лучшим кандидатом от правых является Хосе Антонио Каст, который в третий раз баллотируется на пост президента. Каст пошел по стопам своих европейских коллег, создав собственную партию и заручившись поддержкой граждан. В недавней книге Альбертацци и ван Кессель утверждают, что радикальные правые партии Европы возвращаются к модели массовой партии с сильными местными связями и четкими идеологическими позициями. В эпоху, когда считалось, что политика основана на социальных сетях и низком доверии к партиям, Каст, похоже, извлек урок из опыта другой стороны Атлантики. Это не должно вызывать удивления по двум причинам. С одной стороны, именно такой моделью партии на протяжении многих лет была UDI, из которой Каст вышел, посчитав, что она отклонилась от своих принципов. С другой стороны, Каст является частым гостем у европейских ультраправых, общаясь с такими лидерами, как Орбан, Мелони или Абаскаль. Большая разница заключается в том, что на этот раз Каст и его команда скрыли свои истинные взгляды на феминизм, репродуктивные права или сексуальные меньшинства, сосредоточив свой дискурс исключительно на мерах безопасности и борьбе с иммиграцией. Без сомнения, он является выдающимся учеником своих европейских учителей. Третью правую партию представляет депутат Йоханнес Кайзер, который построил свою карьеру на YouTube, продвигая крайние идеи почти по всем вопросам, которые только можно себе представить. От критики права женщин на голосование до защиты диктатуры, Кайзер больше похож на американскую модель ультраправых, чем на европейскую. Его стиль резкий и дерзкий, он успешно имитирует Трампа, Букеле или Милея. Его дело не в медленном построении партии, а в мобилизации относительно изолированных от власти секторов. Поэтому он окружил себя лидерами евангелистов, либертарианцев и другими представителями подпольного мира крайне правых. До сих пор присутствие Каста было функциональным для Каста, поскольку позволяло привлечь более радикальный электорат, в то время как Каст вел себя более умеренно. Однако его рост в опросах последних дней заставил нервничать Республиканскую партию, опасающуюся, что Кайзер может совершить неожиданный (и маловероятный) сорпассо. Несмотря на разнообразие правых сил и их нынешний электоральный потенциал, к результатам выборов в это воскресенье следует относиться с осторожностью. В 2020 году, после референдума, на котором 78% проголосовали за идею новой конституции, некоторые стали продвигать идею, что Чили стала левой страной. Эта идея была опровергнута, когда проект конституции был с треском отклонен в 2022 году. Затем ультраправые под руководством Каста получили большинство в новом учредительном процессе, и заговорили о повороте вправо. Проект, который вышел из этого процесса, был также отклонен. Отсюда и возникла идея, что страна стала более умеренной, что кажется противоречивым в свете возможного второго тура между ультраправыми и Коммунистической партией. Возможно, вместо того, чтобы делать поспешные выводы, стоит взглянуть на результаты сдержанно и прийти к выводу, что если и есть что-то, что определяет нынешний чилийский электорат, так это его сложность, а не упрощенные ярлыки.