Левые после «Пепе» Мухики

После смерти Пепе Мухики, бывшего партизанского лидера, ставшего настоящим моральным лидером всех левых, этот мир, ориентированный на социальные изменения, надолго осиротел. Причин тому много и они разнообразны, но их совокупность делает Пепе Мухику возвышенным, но неповторимым эталоном в периоды большой политической и интеллектуальной слабости левых, которые до сих пор преодолевались благодаря сочетанию тактической проницательности и только в одном случае - уругвайском Фронте Амплио - как эффект чрезвычайно добродетельного партийного дизайна. Как объяснить глобальный резонанс Пепе Мухики, левого лидера в небольшой стране на юге мира? Во-первых, уникальностью его биографии - партизана, взявшего в руки оружие, подвергавшегося пыткам и тюремному заключению в течение 14 лет, чтобы в итоге воплотить левые социальные изменения постепенно и посредством реформ, в лучшем проявлении южноамериканской социал-демократии, не маскирующейся под революционную риторику. Во-вторых, и по той же причине, Пепе Мухика, вероятно, является мировым политическим лидером, получившим наибольшее культурное признание в различных видах искусства, особенно в популярной музыке. Это и песни Ману Чао, и, прежде всего, настоящая симфония Арманда Амара под названием «Пепе Мухика». Нет ни одного музыканта, от U2 до Тома Морелло, приверженца прогрессивных политических взглядов, который бы на своих концертах не оправдывал фигуру бывшего президента Уругвая. То же самое происходит в интеллектуальных и университетских дебатах. Я до сих пор помню, как в 2015 году Пепе Мухика выступал на коллоквиуме, организованном Sciences Po и Латиноамериканским банком развития в Париже, в аудитории, полной сотен студентов и профессоров, очарованных простотой бывшего главы государства. Это подводит нас к третьему аспекту феномена Мухики, несомненно, самому сложному и противоречивому: его личности. Насколько феномен Мухики и его последствия не связаны с его личностью? Воспоминания о его монотонной, без какой-либо резкости речи не соответствуют его всемирному признанию. Его резонанс также не объясняется интеллектуальной глубиной его мысли: Мухика никогда не претендовал на то, чтобы захватить небо с помощью теоретической или идеологической акробатики. Короче говоря, Пепе Мухике не хватало «харизмы», по крайней мере, в здравом понимании того, что подразумевал Макс Вебер: мудрость, смелость, ораторское искусство, то есть набор качеств, которые могут быть выдающимися, но являются лишь поверхностными измерениями харизматического феномена, который нелегко понять. В отличие от Чавеса или Милея («харизма» здравого смысла не признает идеологических различий, хотя в случае Вебера - тоже), Пепе Мухика не попадает в эту категорию. Все вышесказанное говорит об особом сложном типе лидерства: об этом красноречиво свидетельствует трезвость государственных похорон, которые устроил ему Уругвай. Эта сложность - результат биографии, в которой сочетаются страсть к революции, наказание за ее свершение и реформистское перерождение, без отказа от жизненно важных политических принципов. Но это также следствие аскетичной жизни, которая заставляет думать, что путь к социальным изменениям и социализму лежит через аскетизм: в Мухике все это было сгущено в особо добродетельную жизнь, которую сегодня восхваляют и мавры, и христиане. Именно в этом и заключается проблема левых. Как добиться социальных изменений на примере собственной жизни? Неужели левым лидерам жизненно необходимо отказаться от удовольствий капитализма, который они стремятся преодолеть? Конечно, нет, и на то есть веские причины: биографические траектории - как правило, восходящие - левых лидеров приводят к последствиям в их конкретном образе жизни, что умаляет их подлинность. Но это может быть компенсировано формами индивидуальной рефлексивности (теми, которые заставляют нас задавать себе вопросы о причинах нашей жизни, не впадая в иллюзию гнусной идеологии заслуг), которые, когда они имеют место, могут привести к коллективным проектам. Лишь немногие левые лидеры способны к самоанализу, оценке собственной жизни в свете социальной системы, которую они пытаются преодолеть. Это условие возможности для коллективных проектов социальных изменений, где интеллектуальное строительство является следующим шагом. В этом смысле Пепе Мухика - плохой пример для левых: его жизнь была настолько образцовой, что подражать ей без потери аутентичности невозможно. Но жизнь бывшего партизана - это еще и горизонт возможностей: не имея никаких интеллектуальных претензий, Пепе смог нарисовать путь медленных и постепенных изменений. Что-то вроде социал-демократии, созданной телом и душой, хотя и с аскетизмом восхитительной жизни.