Марсело Сомаррива, историк: «Мы - страна-рассказчик».

«Традиционная сказочная история символического или религиозного характера с участием божеств или героев»; «увеличенный образ или представление [о ком-то или о чем-то реальном]»; «сказочная или несуществующая вещь». Три определения мифа, приведенные в Словаре современного испанского языка, многое говорят о понятии, которым пользуются все. Однако, принимая во внимание то, что предлагается в книге El mito del Reyno de Chile. Maravillas, fantasías y ficciones, de la fundación de Santiago a la Aurora de Chile" Марсело Сомарривы (Сантьяго, 51 год), мы, возможно, не дотягиваем. Юрист, доктор исторических наук, преподаватель факультета свободных искусств Университета Адольфо Ибаньеса и обозреватель вечерней газеты La Segunda, Сомаррива создал необычную работу: историческое эссе об идеях и воображении, восприятии и самовосприятии, 600 с лишним страниц которого охватывают период с 1541 по 1812 год, а ясные наблюдения и проворное перо способны пригласить современного читателя и поставить его под сомнение. Сидя за столиком в исторической чайной комнате в районе Провиденсия, автор говорит, что намеренно старался написать книгу «как можно более чистым, доступным способом, без риторических или академических выкрутасов, без жаргона и не думая об академическом читателе, а думая об обычном читателе». Он не предполагал, что миф окажется в центре его внимания: "Я нашел его в глубине души. Он предстал передо мной. Я никогда не задумывался об этом мифе: его не было в моей ментальной мебели. Но вдруг я читаю «Diario íntimo» Луиса Оярсуна, и там он появляется. Он говорит о «мучительном, трогательном мифе Чили». Это было название книги. Вопрос. Существует несколько определений мифа, и кажется, что все они были вам полезны... Ответ. Мне больше всего нравится определение мифа, данное Полем Валери: миф - это то, что существует только в словах, что не имеет реального смысла. А эта книга - история слов, текстов, по сути: документов, бумаг, исторических книг. Попутно я понял, что миф [в Чили] всегда был одним и тем же. Есть вариации, которые включаются с течением времени, но основные элементы всегда повторяются. Это как артефакт, который проходит сквозь века. В. О каких элементах вы думаете? О. Плодородие, климат, богатство, отношения между землей и людьми (коренными, затем криолло). Все это по-разному читается в разные периоды, но всегда присутствует идея, что земля что-то передает жителю. В. Что привлекло ваше внимание в этих отношениях между землей и ее обитателями? О. Прежде всего, тема созвездия, которая в эти ранние века связана с астрологической идеей, что существует связь между этим местом и созвездиями над ним. Территория отождествляется с созвездием, и это созвездие, эта смесь, благоприятствует испанцам. Они обнаруживают, что, хотя они и антиподы, климат - темперамент, как они его называют, - порождает темперамент, схожий с их. В. Они приехали в место, которое их устраивало? О. Место, которое их устраивало. Позже это было связано с криолло, поскольку криолло, будучи здешним уроженцем, вызывал у европейцев большие подозрения, и этот вопрос обсуждался на протяжении XVIII века, когда была возрождена идея Гиппократа о связи между [телесными] гуморами и местом, и было высказано предположение, что такое сочетание будет вредным для криолло, особенно в тропиках, учитывая слишком жаркий, слишком влажный климат, который будет порождать слабых людей. Но Чили всегда оставалась в стороне от этого предложения, потому что этот климат производил сильных людей. В. Один из тех, кто представлял книгу [11 июня в Культурном фонде Провиденсии], подчеркнул, что находит ее «чрезвычайно актуальной». О. Есть одна вещь, связанная с историями: мы - страна, рассказывающая истории. В. Мы рассказываем друг другу истории? О. Да, целыми днями. Изоляция, которая является неизбежным географическим условием, определенным образом маркирует нас. И есть эта вещь, связанная с баснями, с тем, что мы всегда смотрим на себя в сравнении с другим, который в течение всего этого периода является испанской короной или европейской. И это остается. Несколько недель назад я смотрел телевизионный ролик [Гонсало] Винтера [для первичных выборов правящей партии], и он сказал, что существует связь между территорией и людьми. Что этот ландшафт прекрасен. Все еще существует идея, что Чили - прекрасная страна, и это в какой-то мере отражается на ее населении. И Винтер прямо говорит об этом в своей кампании. В. Он рассказывает историю и рассказывает ее нам? О. Да, и это история, которая рассказывается со времен «Арауканы» [1569-1989, автор Алонсо де Эрсилья]: идея в том, что люди, которые производят эту территорию, особенные. В. В XVI веке, когда одни подчеркивали красоту и доброту этой территории, другие, в том числе иезуиты, были обеспокоены жадностью испанцев. Спустя столетия другого иезуита, Папу Франциска, можно увидеть нажимающим на ту же клавишу. Какие еще линии можно провести между прошлым и настоящим? О. В какой-то момент, когда я писал эту книгу, я почувствовал, что пишу ее в контексте экологического кризиса. Я чувствовал, что в другом климатическом контексте она не была бы написана так, как я ее написал. Потому что климат - это тема всей книги, и это также реальность, с которой мы живем сегодня. Возвращаясь на несколько веков назад, можно вспомнить клише о том, что «золотой век» был разрушен жадностью, а жадность стала двигателем всех бедствий: смерти, войны, рабства. Эта тема постоянно присутствует в XVI и XVII веках. В. Есть ли здесь что-то о пределах амбиций? О. Это тема золота, которую иезуиты сформулировали очень четко: золото, в конечном счете, является причиной всех проблем. И они правы, потому что им было очень трудно проповедовать религию любви, когда у коренного населения есть доказательства того, что энкомьендеро или испанский военный - это чудовище.