Проблема пустых стульев

Начиная с 2019 года, ажиотаж избирателей привел к игнорированию многих важных вопросов. Это игнорирование становится еще более заметным, когда отсутствует давление граждан, мобилизующее наш политический класс, как в случае с растущей задержкой заполнения вакансий в институтах, имеющих ключевое значение для поддержания демократических балансов. Более полутора лет остаются незаполненными две вакансии в Конституционном суде, почти год существует вакансия в Верховном суде, а в августе открылась вакансия судебного прокурора. Аналогичным образом, в феврале должно было состояться выдвижение кандидатур в Совет по избирательным правам, а в марте - в Совет по прозрачности. Этот сценарий пустых стульев разворачивается на фоне того, что политический класс явно не способен договориться о замене, хотя есть профессионалы, обладающие достаточной компетенцией для решения подобных задач. Пост национального прокурора удалось утвердить только в январе после трех хаотичных голосований в Сенате, а в июле была отозвана кандидатура видного судьи Верховного суда. Хуже того, до сих пор не выдвинута кандидатура в Конституционный суд после того, как в июне Сенат во второй раз отклонил предложение Палаты депутатов, в которой на ратификацию были представлены два авторитетных академика. Можно утверждать, что это явление не ново для нашей страны. Например, кандидатуры на должность финансового контролера были отклонены в 2006 и 2015 годах, так же как и некоторые ратификации в Верховный суд периодически проваливались (последний раз в 2020 году). Но даже если принять это предостережение, есть причины не отбрасывать эту проблему. Отсутствие консенсусного конституционного предложения позволяет предположить, что независимо от результатов декабрьского плебисцита можно ожидать лишь усиления политической поляризации, которая будет затруднять достижение согласия по данному вопросу. Это происходит и в условиях сложного краткосрочного сценария, поскольку в ближайшие месяцы в стране появится значительное число вакансий. Только в период с ноября по январь появятся две вакансии в Верховном суде, две - в Конституционном суде, одна - в Центральном банке, одна - в Совете по прозрачности и одна - в Генеральном контролере республики. Через несколько месяцев, в разгар муниципальных выборов, появятся еще две вакансии в Конституционном суде и одна в Верховном суде. Этот феномен, похоже, воспроизводится и в ряде латиноамериканских демократий. В некоторых случаях проблема связана с президентами, которые, воспользовавшись вакансиями, демонтировали конституционные системы сдержек и противовесов, когда эти институты противостояли их популистским или автократическим программам. Об этом свидетельствует пример Мексики, где президент Лопес Обрадор пытался воспрепятствовать работе Национальной комиссии по правам человека после своих обвинений в злоупотреблениях в сфере общественной безопасности. В других случаях это результат халатности политического класса, о чем свидетельствует пример Аргентины, где должность омбудсмена вакантна с 2009 года, генерального прокурора - с 2017 года, а одного из судей Верховного суда - с 2021 года. Из сравнительного опыта важно подчеркнуть, что, каковы бы ни были причины появления таких вакансий, их последствия могут быть одинаковыми: они способствуют эрозии демократии, ослабляя институциональные противовесы, на которых она зиждется. Все это должно послужить тревожным сигналом. В условиях, когда политический класс все чаще оказывается не в состоянии разрешать собственные конфликты и предлагать политические решения институциональных проблем, эти институты становятся все более незаменимыми (это явление Марк Тушнет называет демократическим ослаблением). Об этом свидетельствуют хотя бы неоднократные вмешательства Контрольно-счетной палаты и Прокуратуры в растущее число коррупционных дел или роль отраслевого регулятора, которую играют Верховный суд и Конституционный суд в вопросах здравоохранения. Поэтому мы должны осознавать, насколько высоки ставки, связанные с этими назначениями, не в последнюю очередь потому, что примеры других стран свидетельствуют о том, что к тому времени, когда последствия этой проблемы станут ощутимыми, может быть уже слишком поздно решать ее без того, чтобы наша демократия не понесла очень большие издержки.