Организованная преступность – «гидра», которая адаптируется быстрее, чем государства

По мере того как организованная преступность расширяет свое присутствие на таких рынках, как наркоторговля, эксплуатация людей, финансовые и киберпреступления, она также создает более адаптируемые, взаимосвязанные и труднопреодолимые формы насилия, особенно для государств, которые в наибольшей степени подвержены влиянию преступных элементов. Это главный вывод Глобального индекса организованной преступности, опубликованного в понедельник Глобальной инициативой по борьбе с транснациональной организованной преступностью (GI-TOC). Этот аналитический центр, расположенный в Женеве, Швейцария, представляет свой анализ меняющейся и растущей угрозы на основе данных за последние пять лет из 193 государств-членов Организации Объединенных Наций. «Подобно многоголовой гидре, преступные группировки быстро адаптируются, используя возникающие или углубляющиеся конфликты и приспосабливаясь к цифровым достижениям», — говорится в отчете. «Мы изучаем не только преступность, но и то, насколько страна готова с ней бороться», — объясняет EL PAÍS Фелипе Ботеро, глава Регионального офиса GI-TOC в Андском регионе. Индекс объединяет показатели преступности на таких рынках, как торговля людьми, вымогательство, торговля оружием или преступления против флоры и фауны, с 12 показателями устойчивости государства, которые измеряют политическое лидерство и управление, прозрачность, прочность судебных систем или правоприменение в каждой стране, среди прочего. Результаты показывают, что страны становятся все менее подготовленными. Из 57 государств с высоким уровнем преступности и низкой устойчивостью в 2023 году их число выросло до 66 в 2025 году. В отчете выделено пять изменений, которые объясняют этот разрыв. Первое — это изменение в мировом обороте наркотиков, которым управляют все более объединенные и влиятельные игроки. Согласно отчету, такие факторы, как перебои в производстве афганского героина, увеличение предложения кокаина, постоянный рост рынка синтетических опиоидов и частичная легализация каннабиса, приводят к тому, что кокаин и синтетические наркотики вытесняют другие вещества, а транснациональные альянсы, контролирующие их потоки и доходы, становятся более сложными для противодействия со стороны государств. Второе изменение заключается в росте ненасильственных форм организованной преступности, в частности киберпреступности и финансовых преступлений, которые не обязательно требуют физического принуждения. Задача состоит в том, чтобы выявить эти «невидимые формы» преступности в таких случаях, как мошеннические центры в Юго-Восточной Азии, особенно в Мьянме. Там жертвы, «привлеченные мошенническими предложениями о работе», перевозятся в отели и казино, переоборудованные в комплексы для мошеннических операций. Попав внутрь, они подвергаются угрозам, физическому насилию и сексуальной эксплуатации или вынуждены работать в принудительных условиях, совершая преступления (в большинстве случаев, онлайн-мошенничество) в отношении жертв по всему миру», — говорится в отчете. Интерпол, организация по глобальному сотрудничеству полицейских сил, оценивает, что общая сумма убытков, понесенных ежегодно в результате такого рода преступлений, сопоставима с ВВП ведущих экономик мира. Из 15 незаконных рынков, анализируемых в Индексе, рынок финансовых преступлений является самым быстрорастущим с 2023 года и единственным, который входит в пятерку крупнейших на всех континентах, а также является крупнейшим в Африке и Европе. «Киберпреступления, хотя и являются одними из наименее распространенных в мире, также продемонстрировали рост. Больше регионов (18 из 22) испытали ухудшение своих рынков киберпреступлений, чем любой другой категории, что подчеркивает их растущее присутствие», — анализирует отчет. Кроме того, национальные меры по их сдерживанию продвигаются медленнее, и многие государства «не имеют технологической инфраструктуры и возможностей для их выявления и предотвращения», добавляется в отчете. Третьим преобразованием является рост торговли контрафактной продукцией, которая больше не ограничивается предметами роскоши, а охватывает такие категории, как лекарства. По данным Управления интеллектуальной собственности Европейского союза и Организации экономического сотрудничества и развития, в 2021 году объем этой торговли составил 467 миллиардов долларов, а к 2030 году, по прогнозам, достигнет 1,79 триллиона долларов. Помимо экономических потерь для законных компаний и недополученных налогов для государств, эта торговля «подрывает доверие потребителей к брендам и, в наиболее серьезных случаях, ставит под угрозу общественное здоровье», например, из-за фармацевтических и электронных продуктов, которые могут причинить вред здоровью. Этот рост связан с технологическими инновациями, такими как платформы цифровой торговли, на которых продукты можно анонимно рекламировать и покупать, или новые системы оплаты, такие как цифровые кошельки и криптовалюты, которые скрывают финансовые следы. Кроме того, рост популярности инструментов искусственного интеллекта «помогает фальсификаторам создавать сложные подделки, автоматизировать рекламные кампании и обращаться к потребителям с помощью персонализированного маркетинга». Четвертым изменением является то, что среди пяти типов преступных субъектов, выделенных в Индексе — мафии, преступные группировки, субъекты, интегрированные в государства, иностранные субъекты и субъекты частного сектора — возросло влияние двух последних. С 2023 года наиболее значительно возросла активность таких игроков, как «балканская мафия», «Трен де Арагуа» или мексиканские картели, которые действуют за пределами своей страны. Посредники или бенефициары незаконных рынков зависят друг от друга и заключают союзы, основанные скорее на прагматизме, чем на лояльности, отмечается в докладе. Ярким примером является объединение незаконных групп в районе тройной границы Колумбии, Перу и Бразилии в Амазонии, которое позволяет отмывать деньги от продажи кокаина через незаконную добычу полезных ископаемых и в котором участвуют колумбийские диссиденты, перуанские наркоторговцы и бразильские организации, такие как Comando Vermelho. Актеры частного сектора также приобрели большую значимость, особенно в Западной Азии. Хотя внимание обычно сосредотачивается на компаниях, которые являются жертвами, в отчете отмечается, что «их участие в качестве исполнителей организованных преступлений становится все более заметным». В отчете объясняется, что они участвуют в различных ролях, таких как логистика, финансы или технологии. Некоторые из них являются непосредственными исполнителями преступлений, таких как преступления против окружающей среды (вырубка лесов, незаконная добыча полезных ископаемых или рыболовство) или финансовые преступления, в то время как другие являются посредниками для организованных преступных групп. «Они могут сознательно или неосознанно предоставлять технологические сети, документацию, логистическую поддержку или каналы для отмывания незаконных средств через финансовые системы и рынки недвижимости». Последним изменением является то, что все больше государств, включая США, объявляют о планах выхода из международных судов, организаций и договоров. «Если такие решения будут реализованы и аналогичные тенденции сохранятся, международное сотрудничество может достичь критической точки», — говорится в докладе, который предупреждает об опасности одностороннего подхода, при котором сотрудничество в борьбе с незаконной экономической деятельностью отходит на второй план. Хотя это может показаться неизбежным, государства могут бороться с организованной преступностью с помощью конкретных реформ. Одной из них является борьба с внутренним сопротивлением этим реформам, которое иногда исходит от преступных элементов, проникших в государственный аппарат и, согласно отчету, наиболее распространенных на глобальном уровне. Первый эффективный шаг, который государства могут сделать, чтобы преодолеть уровень адаптации этой «гидры», — это начать атаку снутри.