Что поставлено на карту в деле о судебном преследовании генерального прокурора

Много лет назад я давал показания перед судьей после того, как вместе с коллегой опубликовал несколько статей о коррупционном деле, в которое была вовлечена партия «Объединенные левые» в Севилье и которое находилось под грифом «секретно», то есть на стадии, когда только судья и прокурор знают о ходе полицейского расследования. Это дело стало известно как дело Камас, по названию населенного пункта недалеко от Севильи, в котором расследовалась выплата комиссионных за переквалификацию городских земель. Я впервые оказался в такой неудобной ситуации. Когда настал момент, допрос длился менее трех минут. Адвокат истца спросил меня, как я получил эту информацию, и я просто сослался на профессиональную тайну. Затем он спросил меня, могу ли я уточнить, была ли информация получена в электронном или бумажном виде. Мне не пришлось отвечать, потому что судья прервал его и сказал, что я воспользовался конституционным правом и не обязан отвечать на этот вопрос. После нескольких секунд замешательства судья спросил адвоката, есть ли у него еще какие-либо вопросы, и тот ответил, что нет. Мы встали и ушли. Дело было закрыто. Спустя несколько лет я участвовал в форуме с судьями и прокурорами, посвященном взаимоотношениям журналистики и правосудия, который завершился беседой, в ходе которой, очевидно, несколько вопросов касались раскрытия информации о судебных расследованиях, которые находятся под грифом секретности. Несмотря на некоторое возмущение присутствующих, я заверил, что обязанность журналиста (да, именно обязанность) заключается в том, чтобы получать информацию, представляющую общественный интерес, законными средствами и публиковать ее. «Даже если это ставит под угрозу расследование?» — спросил один из судей. «Да, безусловно», — ответил я. «Без каких-либо ограничений?» — спросил другой. Я подумал и добавил, что в случаях, касающихся национальной безопасности или терроризма (тогда существовала ЭТА), я бы, вероятно, этого не сделал. Но я и не сказал категорического «нет». Ни они не убедили меня в том, что, по их мнению, публикация информации о делах, которые находятся под грифом секретности, является аберрацией, ни я, боюсь, не убедил их в том, что наш долг — публиковать такую информацию. Это были и остаются противоположные интересы и права, которые на протяжении многих лет сосуществовали, не нанося непоправимого ущерба демократии. Этот личный опыт связан, как и не могло быть иначе, с судебным процессом в Верховном суде над генеральным прокурором Альваро Гарсия Ортисом, обвиняемым в разглашении секретов после того, как была обнародована электронная почта, которую адвокат супруга Исабель Диас Аюсо направил в прокуратуру с целью достижения соглашения в расследовании дела о налоговом мошенничестве. Судебный процесс начался после глубоко аномального и тревожного развития событий. Во-первых, Верховный суд решил расследовать эту утечку информации, хотя в Испании были сотни случаев нарушения тайны следствия, которые не вызывали подобного скандала. Не говоря уже о том, что, хотя дело уже было рассмотрено, решение Верховного суда по делу о процессе просочилось в прессу, не будучи уведомлено сторонам. Во-вторых, это было индуктивное расследование. С самого начала был главный подозреваемый, и были найдены (к тому же очень слабые) доказательства, подтверждающие эту версию, при этом были проигнорированы все прямые свидетельства, оправдывающие Гарсия Ортиса. И в-третьих, расследование было несоразмерным (вопреки одному из основных принципов права) по отношению к преступлению, которое расследовалось. Направление в UCO (элитную группу Гражданской гвардии, специализирующуюся на тяжких преступлениях) для обыска кабинета генерального прокурора было чрезмерной мерой, хотя и получило одобрение апелляционной палаты Верховного суда, что удивительно для суда, особенно заботящегося о соблюдении прав. Судебное заседание, которое проходит в Верховном суде, в первую очередь затрагивает Гарсия Ортиса, его жизнь, его честь и его профессиональное будущее. Но есть один аспект этого судебного процесса, который важен для журналистов и, следовательно, для права на информацию. Приговор, если он будет вынесен, станет разрушительным сигналом Верховного суда для всех судебных работников, которые так или иначе являются источниками информации для журналистов, включая судей. Это стало бы беспрецедентным актом запугивания и превентивным наказанием для тех, кто из корыстных или законных интересов раскрывает или подтверждает информацию или данные тем, кто занимается судебной журналистикой. В конечном итоге это привело бы к утрате доверия между источниками и журналистами в сфере освещения деятельности государственной власти. Все журналисты ставят на карту многое в связи с решением Верховного суда по делу генерального прокурора.