Клау-Клау-Клаудио и я

«Я, Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик, это, то и другое, и еще то, потому что не хочу утомлять вас перечислением всех моих титулов, не так давно был известен своим родственникам, друзьям и соратникам как Клавдий-идиот, или тот Клавдий, или Клавдий-заика, или Клау-Клау-Клавдий, или, в лучшем случае, как бедный дядя Клавдий...» Так начинается роман Роберта Грейвса «Я, Клавдий», и так он хранится в уголке моего мозга (на чипе или в облаке, как сказали бы сегодня) с тех пор, как в 1981 году, в возрасте 11 лет, я сыграл Клавдия. Я мог бы продолжить (конечно, не глядя): «...теперь я расскажу эту странную историю своей жизни. Начну...» Но в этом нет необходимости. Сценарий пугал. Как я мог выучить столько страниц наизусть? Два романа (уже упомянутый «Я, Клавдий» и «Клавдий, бог, и его жена Месалина»), адаптированные Хосепом Сервельо и сокращенные (какая насмешка... сокращенные!) до пьесы продолжительностью более четырех часов в двух частях. Это было в школе, но в рамках внеклассных занятий. Мы репетировали два раза в неделю по вечерам (в итальянской школе у нас были занятия только по утрам, включая субботу). Давление было огромным. На самом деле, я так и не смог от него избавиться. Отсюда и возникла эта одержимость. Самое удивительное, что 19-летний парень адаптировал эти два романа для театра, для 40 детей 11 лет, которые до сих пор хранят в памяти этот очень интенсивный опыт. «То были другие времена: у моего поколения был только один телевизор, и то не всегда, представьте себе. Поэтому у нас было больше времени, чтобы заниматься другими вещами», — говорит он сейчас с большой скромностью. Но сразу же признает, что он был не таким, как все: «Когда мою сестру спрашивали обо мне, она отвечала, что я «странный». Наверное, на то были свои причины. Я не думаю, что это вопрос поколений: тот 19-летний парень должен был быть чертовски странным. Гением. «Мне было совершенно ясно, что ты должен быть Клаудио, а эксцентричное лицо Серхио [Росси, коллега и вечный друг] — это лицо Калигулы», — вспоминает сейчас режиссер спектакля. Но тот, кто в совершенстве имитировал заикание Клавдия, был Серхио, который был в восторге от сериала BBC, который транслировался в Испании в 1978 году и был повторно показан тем летом (1980 года). Поэтому он дал мне несколько советов (несколько уроков), как кивать головой таким образом и нервно тянуть слова. Я с энтузиазмом приступил к делу. Возможно, с слишком большим энтузиазмом. Настолько, что моя голова то и дело отклонялась влево, то вправо. «Твоя мама говорила мне, что беспокоится, что у тебя останутся тики Клаудио», — признается мне теперь режиссер. А я думаю, издавая едва различимый гортанный звук чем-то, что находится между горлом и носом: «Мамы всегда правы». Часы тренировок, репетиций, выступлений оставили в мне след. Да, по глупости я начал качать головой или издавать странные гортанные звуки перед тем, как начать говорить. Все под контролем, или так я думал. Хесуса Андани, актриса и признанный преподаватель дикции, которая проглотила обе части пьесы целиком в прямом эфире (другого выхода не было...), утверждает, что эта роль, возможно, оставила у меня последствия: «Без сомнения, когда актер сильно вживается в своего персонажа, он приобретает его манеры, жесты, детали. Это нормально», — говорит она сейчас. Но... на протяжении стольких лет? «Ах, ты все еще их делаешь?» На самом деле, нет, хотя иногда да. То есть, да. Никто уже не замечает (по крайней мере, я так хочу думать), но да. Опять одержимость... И еще больше давления. И еще больше одержимости. Хосеп Сервельо сейчас говорит, что не помнит, но в то время он уверял меня, что Дерек Джейкоби, сыгравший Клавдия в великолепном сериале BBC, и я были единственными актерами в мире, которые играли Клавдия. Эта информация, абсолютно не поддающаяся проверке в любом архиве, меня воодушевила. И одержимость усилилась, когда в 2004 году, между тиками и токами, я пошел в амфитеатр Грек, чтобы посмотреть на Гектора Альтерио в главной роли... «Я, Клавдий!». Аргентинский актер был третьим человеком, третьим Клавдием. И он никогда об этом не знал. Пока в 2016 году я не получил честь взять у него интервью для этой газеты по поводу его спектакля «Отец» в театре Romea в Барселоне. По окончании интервью я ему это рассказал: «Ты даже не представляешь, но ты был третьим актером в истории, сыгравшим роль Клавдия», — сказал я ему. Он улыбнулся, сбитый с толку и очарованный воспоминаниями об этом персонаже. «Какая прекрасная пьеса... Но я не понимаю...». Конечно, он не понимал. И я ему объяснил. Он рассмеялся, почти обнял меня, и я почувствовал, что свершилась поэтическая справедливость. Я отождествляю себя с Клавдием, республиканцем, но императором (ужасный оксюморон, который пришлось проглотить...); я хочу думать, что, будучи богом бриттов, сегодня он был бы атеистом; ученым историком; заикой и хромым. Он меня представляет. И продолжает меня преследовать.