Слабые места приговора, который будет рассмотрен в Конституционном суде

В свете решения Верховного суда практически не вызывает сомнений, что уже ушедший в отставку генеральный прокурор Альваро Гарсия Ортис в свое время подаст апелляцию в Конституционный суд. В связи с этим следует начать с определения наиболее уязвимых и спорных аспектов решения, объявленного уголовной палатой, которая его судила. Следует иметь в виду, что в решении упоминается исключительно первый абзац статьи 417 Уголовного кодекса, который гласит, что преступление, предусмотренное в данной статье, совершает «должностное лицо или государственный служащий, раскрывающий секреты или информацию, о которых ему стало известно в связи с его должностью или служебным положением и которые не подлежат разглашению». Последняя часть, «которые не должны быть разглашены», может дать большой простор для маневра, поскольку в данном случае будет обсуждаться эта обязанность. Уголовная палата обнародовала резолютивную часть решения, в которой не упоминаются «секреты», а просто «конфиденциальные данные». Речь идет об умышленном преступлении, которое обычно применяется к случаям тайного использования полученных данных. Это дела, в которых, например, полицейский, медбрат или врач проникает в базу данных полицейского участка или больницы, чтобы получить информацию о следственных действиях или медицинской карте, которая затем тайно передается. Однако случай с запиской тогдашнего генерального прокурора, опровергающей слух, совершенно иной. Данные, которые считаются неправомерно раскрытыми, не являются материалами предварительного следствия или расследования, которое могло быть проведено прокуратурой, которая ограничилась получением материалов от налоговой службы и подачей иска. Обнародованная информация носит иной характер, поскольку речь идет о переговорах, проводимых с целью достижения соглашения о признании вины, в котором подозреваемый признает совершение преступления — в данном случае налогового мошенничества — в обмен на смягчение наказания, которое ему может быть назначено, как правило, с целью избежать тюремного заключения. Частью спора, который, вероятно, придется разрешить Конституционному суду, будет вопрос о том, в какой степени можно считать, что информация такого рода не должна была быть разглашена. Тем более что сам генеральный прокурор признал, что он был автором распространенной записки, цель которой заключалась не в том, чтобы раскрыть детали процедуры, а в том, чтобы ответить на слухи и защитить институт прокуратуры. Сам генеральный прокурор — тогдашний — своим поведением показывает, что он никогда не осознавал, что данные, содержавшиеся в его записке, не могли быть распространены, что имеет значение, учитывая, что он был осужден за умышленное преступление. Гарсия Ортис сообщил в своем заявлении, что фигурант расследования — Альберто Гонсалес Амадор, партнер президента Мадрида Исабель Диас Аюсо — обратился в прокуратуру для заключения соглашения о признании вины и признал себя виновным в инкриминируемом ему преступлении. Следовательно, следует понимать, что генеральный прокурор принял решение об обнародовании заявления после оценки обстоятельств, проведенной им как высшему должностному лицу прокуратуры и в соответствии с полномочиями, предоставленными ему статьей 4.5 Устава прокуратуры, для «информирования общественности о происходящих событиях», с соблюдением «тайны следствия» и с учетом «обязанностей по сохранению конфиденциальности и секретности, присущих данной должности, а также прав заинтересованных лиц». В опубликованном заявлении не говорилось о следственных действиях, а о переговорах с защитой подозреваемого. С другой стороны, будет обсуждаться вопрос о том, что факты, раскрытые генеральным прокурором, не должны были быть обнародованы. Он счел это необходимым для предоставления правдивой информации в противовес ложной. Гарсия Ортис может утверждать в этих обстоятельствах, что его осуждение нарушило бы принцип уголовно-правовой законности, поскольку он считал, что мог законно распространить свою записку, поскольку его целью было опровергнуть ложь о том, что в конечном итоге не будет заключено соглашение с Альберто Гонсалесом Амадором по указанию «сверху». С другой стороны, к генеральному прокурору не был применен пункт 2 той же статьи 417, который предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от одного до трех лет, если раскрытие информации нанесло «серьезный ущерб общественным интересам или третьим лицам», что означает, что Верховный суд не счел, что такие последствия имели место. Наконец, более чем вероятно, что в ходатайстве о защите прав, поданном генеральным прокурором, будет поставлен вопрос о правомерности обыска в его кабинете и изъятия всех его мобильных устройств в связи с несоразмерностью этих мер целям проводимого расследования.