Южная Америка

Европа: между иллюзией многосторонности и однополярной реальностью, Мануэль Родригес Куадрос

Европа: между иллюзией многосторонности и однополярной реальностью, Мануэль Родригес Куадрос
Конец холодной войны ознаменовал начало периода эйфории, особенно в Европе. Распад Советского Союза, роспуск Варшавского договора, ошибочная оценка России как ослабленного государства, лишенного стратегического влияния, и быстрое расширение Европейского союза на восток создали впечатление, что история вступила в новый цикл. Фрэнсис Фукуяма в своей теории «конца истории» теоретически выразил то, что на практике считалось само собой разумеющимся: либеральная демократия и глобализированный капитализм победили, и будущее будет продолжением подъема этих ценностей. В Европе эта интерпретация приобрела особый оттенок: считалось, что континент становится одной из держав в формирующейся многосторонней международной системе, заменяющей утратившую свою силу биполярность. Не было замечено, что широкий диапазон международных действий Европы, который воодушевлял ее лидеров, основывался не на ее собственных сильных сторонах, а на союзе с Соединенными Штатами и прочности единства интересов и общих ценностей. Власть, полученная в результате этого альянса, позволяла Европе в значительной степени действовать как моральный, демократический и дипломатический центр, связанный с однополярностью США. Этот миф о Европе как мировом центре власти исчез, когда Соединенные Штаты начали недвусмысленно отличать свои интересы от интересов Европейского союза во время двух сроков президентства Дональда Трампа. До этого момента, несмотря на торговые и дипломатические напряжения, существовало общее мнение, что Вашингтон и Брюссель работали в рамках интересов, основанных на прочной идентичности: защите демократии, свободной торговли и институционального многостороннего подхода. Трамп покончил с этим видением, потребовав пересмотра альянса, основанного уже не на идеалах и общей идентичности, а на конкретных интересах, признании различий и пропорциональном распределении финансовых нагрузок. Внешнеполитический подход Трампа, основанный на идеологии MAGA (Make America Great Again), транзакционной и националистической политике, вскоре привел к прямому оспариванию основ, на которых строился европейский миф о многосторонности. Он открыто заявил о своем неприятии институционального управления, основанного на международных организациях, подверг сомнению актуальность и функциональность Организации Объединенных Наций и исключил НАТО из значительной части своей глобальной стратегии обороны. В то время как Европа сделала войну в Украине лейтмотивом своей внешней и оборонной политики, возвысив судьбу войны до уровня вопроса коллективного национального выживания, Соединенные Штаты стали считать, что это не их война и что она должна быть завершена путем переговоров с Россией без прямого участия Европы. Он относился к своим интересам в области континентальной обороны сдержанно, отмечая, что она является приоритетной задачей европейцев, и наложил на них обязательство увеличить свои взносы на оборону до 2 % ВВП, что повлияет на их способность финансировать технологический прорыв и социальные реформы, необходимые для поддержания конкурентоспособности производства. В экономической сфере различия в интересах были радикальными. Американская администрация обвинила Европейский союз (ЕС) в поддержании неравноправных и неравномерных торговых отношений, которые, наряду с Китаем, являются причиной огромного торгового дефицита (133,5 млрд долларов в 2024 году). На основании принудительных решений Вашингтон навязал Европейскому союзу очень неравное соглашение по преодолению торгового дефицита: введение 15-процентных пошлин на его экспорт без увеличения европейских пошлин на американский импорт. Кроме того, ЕС обязался предоставить преференциальный доступ для определенных сельскохозяйственных и рыбных продуктов (фрукты, овощи, молочные продукты, семена, свинина); к закупке американской энергии на сумму 750 млрд долларов до 2028 года (сжиженный природный газ, нефть, ядерные продукты); и к направлению дополнительных европейских инвестиций в США на сумму 600 млрд долларов в стратегические секторы до 2028 года. Франсуа Байру, недавно ушедший в отставку премьер-министр Франции, назвал этот договор «темным днем, символизирующим подчинение Соединенным Штатам». Но именно в сфере военной и стратегической обороны ЕС наиболее остро проявила свою промежуточную роль и развеяла миф о многополярности. Его очень рискованный выбор сделать войну в Украине делом обороны всей Европы, а конфликт с Россией — стратегическим вопросом собственной национальной обороны — завел его в тупик. Исключение из мирных переговоров ставит его в беспрецедентно уязвимое положение. Мир в краткосрочной или среднесрочной перспективе с уступкой Крыма, Донецка и Луганска — как в общих чертах признал Трамп — стал бы поражением Европы и сценарием с труднопреодолимыми последствиями для перераспределения сил в регионе. Но продолжение войны — на которое Европа, похоже, делает ставку в надежде на возобновление военной и финансовой поддержки со стороны США — является еще более обременительным вариантом. Все указывает на то, что чем дольше будет продолжаться война, тем больше будет территориальная оккупация России и тем шире будут территориальные уступки в любом варианте позднего мира. Война в Украине — это для Европы лабиринт без успешного выхода. И, в конце концов, это может только укрепить не очень реалистичное восприятие ее отношений с Россией, основанное на чрезмерной подозрительности и страхе, в духе того, что Ричард Хофштадтер называет «некой политико-дипломатической паранойей». Но Европа, не будучи полюсом несуществующей многополярности, является наиболее важной промежуточной силой в современной международной системе. Не нанося ущерба своим атлантическим связям с Соединенными Штатами, она могла бы попытаться превратиться, как говорил Раймонд Арон, в фактор равновесия и стабильности в однополярном и асимметричном мире. Стремление быть хранителем равновесия означает принятие на себя определенной степени политической автономии и обороны по отношению к Соединенным Штатам; пересмотр своей дипломатии «нулевой суммы» с Россией; восстановить свою мягкую силу, разбитую вдребезги двойными стандартами в отношении Украины и Газы; стать координатором диалога и взаимопонимания с Китаем, странами БРИКС и развивающимся миром; и возглавить инициативы по сохранению основной деятельности Организации Объединенных Наций и многостороннего подхода.