Из Фраде, без разрешения

Ушел из жизни Хулио Фраде. Он работал до последних трех месяцев своей жизни. Он никогда не бездействовал. Выдающийся пианист, он прославился как актер в Telecataplum. Там его диалоги с Пелуса Вера, его «Слово сына Будды», указы Эль Чичо и его Абелардито были уморительными. Его карикатура на Аделу Рета вызывала восторг даже у самой министра. Он никогда не почивал на лаврах. Будучи музыкантом, он создал классические дуэты с незабываемым Панчито Ноле. Кроме того, он был директором Canal 5, владельцем ресторана на Avenida Arocena, а затем в Пуэрто; он был менеджером Radio Oriental, где в течение многих лет вел свою программу «Frade con permiso», пока не перешел на Radio Clarín, где мы встретились вновь в духе глубокой братской дружбы. Уточним: словарь записывает «frade» как синоним «fraile» (монах) и поясняет, что это слово происходит от «fraire», слова из окситанского диалекта юга Франции, которое, в свою очередь, происходит от латинского «frater»: брат. И Фраде был именно этим — братом всех в общем доме религии юмора, который превращает воспоминания о смехе, наполненном смыслом, в реликвии. Поэтому с ним простились по-братски, с волной воспоминаний, которые вернули нас в Уругвай, экраны которого не были окрашены кровью наших ежедневных убийств. Мы вновь пережили те долгие времена, когда нас объединял юмор, который, играя с ценностями, в конечном итоге утверждал их над классами, идеями, политическими убеждениями и верованиями. Не раз говорилось, что с уходом Фраде ушел последний представитель золотой эпохи национального юмора. И это правда: вслед за такими талантами, как Исидро Мас де Айала, Вимпи и Пелодуро, когда они перешли из журнала Lunes на телевидение, Los Lobizones Scheck сделали качественный скачок: они навязали способ взгляда, который превратился в национальную критическую позицию. Этот взгляд и это отношение не умерли. Они нашли приют у таких деятелей, как Кид Грагеа, Диего Дель Гросси и плеяды салонных юмористов, которые посвятили себя благородному ремеслу — выходить на улицы и дороги, спасать души, побеждая тусклость и скуку. Искусство и юмор — это расширение сознания. Как псевдоподии амеб и фотоны квантовой физики, как и Сумасшедший Червь из Wimpi, искусство и юмор порождают вечную искру ставки на непредсказуемое. Обучая чувствовать и ясно мыслить о том, о чем раньше не думали и не чувствовали, воспитывая в умении пробивать себе дорогу сквозь абсурд и тьму, искусство и юмор придают жизнь и смысл жесткости повседневного существования. Они учат нас реагировать задолго до того, как была изобретена самопомощь и из английского языка было заимствовано слово «резилиентность». Ведь, как учил Андре Мальро, «искусство — это антисудьба». Поэтому возникает ощущение, что необходимо восстановить музыку и оптимистичный настрой, в которых Фраде блистал наравне с лучшими, чтобы привнести гармонию туда, где годами царил хаос, и восстановить ценности там, где все замазано релятивизмом и умственной леностью. Если, как правильно сказал президент Яманду Орси в Нью-Йорке, демократия сталкивается с вызовом управления «обществами, которые характеризуются недовольством и отчаянием», то это потому, что мы опустошили человеческое существо и превратили человека в вещь. Поэтому у нас есть вопросы духовного порядка, в которых Фраде будет и впредь нашим соратником, чтобы объединить в деле и радости то, что разделила история, как поет Бетховен в конце своей 9-й симфонии. И как это необходимо нам, в Уругвае.