Первый открытый гей-теннисист хочет сделать этот вид спорта более дружелюбным к спортсменам-геям.

Брайан Вахали не представляет свою жизнь без тенниса. Впервые взяв ракетку в руки в возрасте 2 лет, Вахали был звездным спортсменом с 1997 по 2001 год в Университете Вирджинии, где он трижды становился чемпионом США, дошел до финала NCAA в одиночном разряде и получил двойную степень по финансам и управлению бизнесом. За семь лет профессиональной карьеры он достиг 64-го места в мировом рейтинге и одержал победы над своим детским кумиром Майклом Чангом и бывшим первым номером мира Хуаном Карлосом Ферреро. Но, пожалуй, наибольшее влияние Вахали оказал за пределами корта. В 2017 году, через десять лет после ухода из спорта из-за травмы вращательной манжеты плеча, он стал первым действующим или бывшим игроком ATP Tour, открыто заявившим о своей гомосексуальности. В ноябре прошлого года он был избран на двухлетний срок председателем правления и президентом Ассоциации тенниса США, присоединившись к Билли Джин Кинг и Мартине Навратиловой как известные ЛГБТК-спортсмены. Вахали, который сам себя называет «очень закрытым человеком», сказал, что смирился с тем, что никогда не будет открыто заявлять о своей ориентации, несмотря на то, что открыто говорил о ней с семьей и друзьями. Но через шесть месяцев после того, как он и его партнер Билл Джонс стали родителями близнецов-мальчиков благодаря суррогатному материнству, Вахали изменил свое решение. «Ты просто смотришь на них и думаешь о жизни, которую хочешь построить для них, и твои приоритеты меняются. Дело больше не в тебе», — сказал 46-летний Вахали в интервью NBC News. «Внезапно я почувствовал огромную ответственность не только перед своими детьми, но и перед более молодой версией самого себя, у которой не было никого, на кого можно было бы равняться, и которая часто чувствовала себя одинокой и изолированной». Вахали сказал, что знал, что его каминг-аут в подкасте Sports Illustrated вызовет бурную реакцию со стороны спортивного сообщества, которое имеет репутацию преимущественно белого, гетеросексуального и консервативного. Хотя его заявление встретило некоторую поддержку — несколько ведущих игроков, в том числе Роджер Федерер, сказали, что открытый гей-игрок будет «полностью принят» в мужской раздевалке — Вахали вспомнил, что получил тысячи оскорбительных сообщений о своей молодой семье. «Я получил много отзывов о том, как воспитывать детей в этом мире, имея детей без матери», — сказал Вахали. «Я был разочарован, получив все это, но я был очень хорошо подготовлен». Достижение этого состояния самопринятия было длительным процессом для Вахали, который как профессиональный спортсмен развил в себе способность к разделению. «К сожалению, то, что было большим преимуществом в теннисе, не было большим преимуществом в личной жизни. Когда меня одолевали чувства, все, что казалось невыгодным для моей карьеры, быстро разделялось на отдельные части и отбрасывалось в сторону», — сказал он. В результате, по его словам, он не может точно сказать, когда он понял, что он гей. Выросший в религиозной и консервативной семье в Нью-Джерси, а затем погрузившись в культуру раздевалок, где гомофобные замечания были обычным способом «укрепления товарищества», Вахали признал, что у него сформировалась сильная внутренне усвоенная гомофобия. «В те дни, когда я думал о гей-барах и о том, что значит быть геем, и видел этих людей на публике, я думал про себя: «Это не я. У меня нет ничего общего с этой группой людей»». Только в середине двадцатых лет Вахали, с помощью своего давнего спортивного психолога, начал примиряться со своей сексуальностью. Часть этой эмоциональной работы включала в себя разбор его опыта прохождения так называемой конверсионной терапии в церкви, где ему неоднократно говорили, что его влечение к мужчинам — это своего рода «ужасный дефект», который может быть исправлен Богом. Оглядываясь назад, Вахали сказал, что он потратил годы впустую, пытаясь изменить неизменную часть себя. Во второй половине своей карьеры Вахали занимал руководящие должности в венчурных и инвестиционных компаниях в Вашингтоне, округ Колумбия. Но примерно через пять лет после ухода из тенниса ему предложили войти в совет директоров USTA. «Пока я узнавал, кто я такой, я не чувствовал, что теннис — безопасное место для меня, поэтому я отказался. К счастью, человек, который меня приглашал, знал меня довольно хорошо и умел задействовать мою конкурентную сторону», — с улыбкой вспоминает Вахали. «Когда ты не видишь перед собой людей, которые могли бы стать для тебя примером для подражания, то как гею-спортсмену и мужчине трудно понять, будет ли организация — или спорт в целом — комфортно себя чувствовать с тобой на руководящей должности», — добавил он. «Когда я пришел, я был очень осторожен. Большинство членов правления были значительно старше меня и часто говорили со мной о своих дочерях. Я просто вел себя тихо и сосредоточился на том, где, по моему мнению, я мог бы оказать влияние, а именно на развитии игроков». В женском теннисе исторически было много открытых геев — в том числе Кинг, Навратилова и, совсем недавно, рожденная в России австралийка Дарья Касаткина. Но только один мужчина-теннисист пошел по стопам Вахали: бразилец Жоао Лукас Рейс да Сильва, который в прошлом месяце достиг рекордного для себя 234-го места в рейтинге. Хотя сейчас ЛГБТК-сообщество пользуется большей культурной приемлемостью, Вахали отметил, что все еще существует ряд факторов, мешающих мужчинам-игрокам — таким, как он сам в молодости — открыто заявить о своей ориентации, в том числе потенциальные финансовые потери от спонсоров и тот факт, что турниры по-прежнему проходят в странах, где гомосексуальность не является ни законной, ни приемлемой. «Новое поколение думает об инклюзивности и о том, чтобы быть самими собой, совсем иначе, чем мое поколение, поэтому я надеюсь, что [гомофобные] высказывания начнут постепенно исчезать, и люди из нашего сообщества будут чувствовать себя принятыми в спорте», — сказал он. «Как только мы начнем наращивать количество участников, вы увидите, как эти спортсмены будут пробиваться в профессиональный тур». Сейчас, будучи лидером ЛГБТК-сообщества в спорте, Вахали по-прежнему сталкивается с некоторой случайной гомофобией. «Есть еще комнаты, где делятся моим профилем, но умалчивают о том, что я гей или отец», — сказал он. Но «иногда кричать о своих убеждениях на всю улицу или быть слишком категоричным и напористым — не самый правильный подход». «Иногда бывает сложно, когда люди не привыкли видеть гей-семьи, но я думаю, что гуманизация людей в нашем сообществе — это то, что действительно движет нас вперед», — продолжил он. «Я не пытаюсь никому ничего навязывать. Я просто пытаюсь показать, как и почему мы на самом деле не так уж и отличаемся. Я думаю, что это дает людям возможность быть открытыми к разнообразию и инклюзивности». С момента возвращения в офис президент Дональд Трамп нацелился на инициативы по обеспечению разнообразия, равенства и инклюзивности и отменил правовую защиту ЛГБТК-людей, особенно трансгендеров. В ответ на текущую политическую ситуацию Вахали сказал, что он «менее» сосредоточен на «том, что происходит вокруг нас», а больше на том, как он может использовать US Open для усиления работы ЛГБТК-организаций, таких как The Trevor Project, Athlete Ally, You Can Play и Gay and Lesbian Tennis Alliance. (28 августа Grand Slam проведет свой пятый ежегодный день Open Pride). «Я думаю о том, что я могу сделать и что я могу контролировать», — сказал Вахали. «Все, что я могу сделать, — это быть честным с самим собой и участвовать в таких интервью, чтобы продолжать показывать и демонстрировать миру разнообразие, которое существует в нашем спорте, и что они должны чувствовать себя здесь желанными гостями. Я хочу, чтобы люди знали и видели, что это безопасное место для них».