Десять лет принудительного исхода, который изменил границу между Колумбией и Венесуэлой

Даже те, кто нес на плечах тяжелые холодильники, матрасы и стиральные машины, по пояс в коричневой воде реки Тачира (в других местах она доходила им до шеи), не остались равнодушными к словам колумбийского гимна «Oh gloria inmarcesible» («О, неувядаемая слава»). К тому времени колумбийские полицейские уже образовали живую цепь в воде, чтобы помочь им пересечь границу с их пожитками, и некоторые из них начали петь гимн, заразив всех вокруг. На этой неделе исполняется 10 лет с тех пор, как в августе 2015 года режим Николаса Мадуро в одночасье выдворил тысячи колумбийцев, проживавших в соседней Венесуэле, которые в панике, опасаясь потерять все, поспешно вернулись за своими вещами. Это было первое из многих эпизодов пограничного, миграционного и гуманитарного кризиса между Колумбией и Венесуэлой, который во многих отношениях продолжается до сих пор и влияет на весь регион. Постоянные потрясения, которые переживает Боливарианская Республика под руководством преемника Уго Чавеса, наряду с мирным соглашением, заключенным в 2016 году между правительством Колумбии и бывшей повстанческой группировкой FARC, изменили историческую тенденцию миграционного потока между двумя странами, которые разделяет прозрачная граница протяженностью более 2200 километров. Около трех миллионов венесуэльцев прибыли в последние годы в Колумбию, которая является основной страной приема венесуэльской диаспоры, к которым добавляются сотни тысяч возвращенцев. Но раньше именно колумбийцы массово эмигрировали в «Саудовскую Венесуэлу», которая в 70-е годы переживала нефтяной бум, или бежали с 90-х годов от ужасов вооруженного конфликта, выходящего за пределы границ. Большинство изгнанных Мадуро в 2015 году уже пережили какую-то форму принудительного перемещения, как документально подтверждает Колумбийский национальный центр исторической памяти (CNMH). Узы солидарности и гостеприимства укрепились благодаря поселениям, которые возникли на венесуэльской стороне границы. Это сосуществование было разрушено в середине 2015 года, когда правительство Мадуро начало операции по освобождению народа (OLP). На границе, которая также является коридором для контрабанды оружия, наркотиков, товаров и топлива, OLP теоретически были направлены против «колумбийского парамилитаризма», но на самом деле представляли собой эскалацию насилия против колумбийцев, включая произвольные проверки, запугивание, грабежи и сносы домов. Власти помечали дома буквой «R» (реквизиция) и «D» (снос). Президент Хуан Мануэль Сантос даже сравнил действия правительства Венесуэлы с действиями нацистов. «Эти изображения скромных домов, помеченных буквой «D», а затем бульдозеры, сносящие эти дома... Такое можно было увидеть только в немецких гетто против евреев перед Второй мировой войной», — сетовал он в то время в интервью CNN. «Когда я прибыла на колумбийскую сторону, я не могла поверить своим глазам: мужчины и женщины-улитки несли свои дома на плечах и спинах, привязанные ремнями, потрепанными веревками и растянутыми резиновыми лентами», — вспоминает колумбийская журналистка Каталина Лобо-Герреро, которая была непосредственной свидетельницей этих событий в своей книге «Остатки революции» (Aguilar, 2021), которая является хроникей ее лет работы корреспондентом в Венесуэле. «Мужчины и женщины-осьминоги, которые держали кресла, холодильники, шкафы и баки с водой, больше их самих, силой своих рук, ног, голов и духа. Мужчины и женщины-муравьи, которые шли рядами, не останавливаясь на отдых, по серым тропам и зеленой порослью, которая росла без контроля, по обе стороны реки, по которой обычно перевозили контрабанду». Высланные колумбийцы вернулись через несколько часов за своими вещами. «Колумбийские власти не смогли этого предотвратить», — рассказывает Лобо-Герреро. «Те же самые люди, которые были задержаны, зарегистрированы, подвергнуты переписи и депортированы с предупреждением, что если их снова поймают на территории Венесуэлы, им грозит от пяти до восьми лет тюрьмы, сбежали из приютов в полночь и переправились через реку Тачира. Они вернули себе то, что принадлежало им, и оставили свои дома в кварталах Ла-Инвасион, Эзекиэль Самора, Ми-Пекенья-Баринас, Че Гевара, Ла-Вирген-де-Гуадалупе, Либертадорес, Лос-Мангос, Хайме-Каро», — описывает она сцену, которую наблюдала, испытывая одновременно страх и восхищение. «Были люди, которые прожили много лет в соседней стране, и многие из них даже не знали Колумбии», — вспоминает дипломат Мария Анхела Ольгуин, министр иностранных дел в течение восьми лет правления Сантоса, в своей книге «Венесуэла, в которой я жила» (Planeta, 2021). «Были сотни браков между венесуэльцами и колумбийцами, которые были вынуждены расстаться, потому что вывозили только колумбийцев. Кроме того, колумбийские матери были разлучены со своими детьми, потому что те были венесуэльцами». Это было прелюдией к закрытию границы, которое продлилось несколько лет — полное открытие произошло только в 2022 году при правительстве Густаво Петро. В результате этого эпизода было депортировано около 2000 человек и, по официальным данным, более 22 000 человек вернулись обратно, хотя несколько гражданских организаций увеличивают это число до 32 000. Колумбия отреагировала на чрезвычайную ситуацию, открыв приюты, приняв указы о воссоединении семей и натурализации несовершеннолетних. Венесуэльское правительство так и не принесло извинений, не признало свою ответственность и не предложило компенсацию тем колумбийско-венесуэльским семьям, которые оказались на улице. «Без сомнения, произошедшее изменило динамику миграции между Колумбией и Венесуэлой», — отмечает Ронал Родригес, исследователь из Обсерватории Венесуэлы Университета Росарио в Боготе, который готовит к публикации книгу о реакции Колумбии на миграцию из Венесуэлы за последние десять лет. «До того дня мы, колумбийцы, считали Венесуэлу безопасной территорией, где мы могли укрыться от вооруженного конфликта. Она превратилась из места убежища в место изгнания», — добавляет он. Он подчеркивает огромный парадокс в том, что именно сын колумбийки, Мадуро, стал угнетателем колумбийского народа в Венесуэле и использовал эту национальность в своих политических целях. «У нас никогда не было такого враждебного президента Венесуэлы. Не только из-за действий, совершенных в тот день, но и из-за ксенофобских высказываний, которые им предшествовали». Без каких-либо доказательств Мадуро обвинил Колумбию в серьезных экономических проблемах, от которых страдала Венесуэла, в том числе в нехватке продовольствия. Прибытие изгнанников было первой частью миллионов венесуэльцев, которые позже прибыли в Колумбию, отмечает Родригес. Миграция измеряется не в нескольких годах, а в десятилетиях и поколениях, которые постепенно преобразуют принимающие общества, подчеркивает он. Колумбия, несмотря на то, что по-прежнему остается страной, из которой вынуждены уезжать значительные слои населения, начала превращаться в место, принимающее беженцев, благодаря ряду политических мер, принятых различными правительствами, которые вывели ее в авангард Латинской Америки. Среди прочего, это был широко известный Временный статут о защите венесуэльских мигрантов. «2015 год изменил наше восприятие самих себя и восприятие Колумбии в регионе», — заключает он.